В альбоме «Goodnight, God Bless, I Love U, Delete.» дуэт ††† (Crosses) воплотил любовь всей своей жизни к хип-хопу, синти-попу и готике
††† (Crosses) — Чино Морено и Шон Лопез — рассказывают о дружбе, музыке и воспоминаниях. Фото — Brian Ziff
Для любого меломана друзья, которые приобщают вас к музыке, становятся такой же частью вашей личной жизни, как и сама музыка. Чино Морено (Chino Moreno) и Шон Лопес (Shaun Lopez) поддерживают такие отношения с тех пор, как впервые встретились на переломном этапе своего подросткового возраста в своем родном городе Сакраменто, штат Калифорния. В то время их группы Deftones и Far находились еще на стадии становления, но между ними установилась глубокая, прочная связь, которая сохраняется и по сей день. Лопес и Морено, в частности, разделяли любовь к новой волне и синти-попу, что сразу же выделило обе группы на фоне их будущих сверстников из ню-металла. С тех пор они приобщили друг друга к бесчисленным музыкальным течениям, оказавшим на них влияние.
В 2011 году, спустя два десятилетия дружбы, Морено и Лопес, наконец, смогли воплотить эти влияния в призрачном, дарквейв-готическом звучании своего проекта ††† (Crosses), который они основали вместе с ныне ушедшем из группы Чаком Думом (Chuck Doom). ††† (Crosses) выпустили три EP (в итоге пресобранные в полноформатник) и затем практически исчезли на большую часть десятилетия, пока в декабре 2022-го не выпустили EP под названием «PERMANENT.RADIANT». Чуть ранее в этом году трио, ставшее дуэтом, вернулось с неожиданным полноформатником под названием «Goodnight, God Bless, I Love U, Delete.».
Когда ††† (Crosses) только образовались, визуальная и звуковая подача проекта полностью соответствовала веяниям эпохи микроблоггинга Tumblr. С тех пор многое изменилось. Но, несмотря на то, что «Goodnight, God Bless, I Love U, Delete.» демонстрирует более зрелый, эмоционально выветрившийся взгляд, непринужденная легкость их дружбы по-прежнему лежит в основе этой музыки. Чино Морено и Шон Лопес побеседовали с Paste после выхода этого альбома. Эта беседа была отредактирована для большей ясности.
— Парни, вы познакомились еще в детстве, когда Deftones и Far репетировали в соседних помещениях. Как вы приобщали друг друга к музыке?
Чино Морено: Ну, это продолжается и по сей день. Мы постоянно это делаем. Если кто-то из нас чем-то увлечен, то мы охотно этим делимся. И так было всегда. Например, я помню, как Шон, когда мы были моложе, приобщил меня к Sunny Day Real Estate. Так же было и с электронной музыкой. Мы очень увлеклись программированием и нарезанием битов в стиле раннего трип-хопа. Это было то, что нас объединяло в те времена. Всегда было что-то, с чем один из нас знакомил другого.
— И вы превратили это в группу.
Чино Морено: Да, вроде того. Мы говорили об этом в конце 90-х. В то время вокруг нас вечно крутились мысли вроде: «Мы должны попробовать сделать что-то подобное». Шон был одним из моих первых друзей, который купил сэмплер Akai MPC и начал экспериментировать с ним. В тот момент я подумал: «Ого, ты понял, как пользоваться этой штукой?» (Смеется). Это и послужило толчком к тому, чтобы мы действительно что-то создали. Разумеется, применили это только спустя годы.
— Вы уловили любовь к музыке новой волны в игре друг друга еще до того, как стали применять это на практике. Насколько изолированными вы чувствовали себя в этих тяжелых группах, будучи парнями, которым нравились The Cure, Depeche Mode и Duran Duran?
Чино Морено: Я не знаю. Для меня это не казалось таким уж странным. В Сакраменто было одно место под названием The Cattle Club, и там проводились «Металлические понедельники». Мы постоянно ходили на эти концерты, и всякий раз, когда попадали в список выступающих, Far и Deftones были наименее стереотипно тяжелыми группами. У Far и Deftones были риффы, но мы не подходили к делу с мыслями: «Так, мы должны быть прямолинейными металлистами», хотя, конечно, на нас повлиял металл. Мне кажется, что в то время все стало как бы раскрываться. Я никогда не чувствовал себя не в своей тарелке, мне нравилось то, что мне нравилось. Меня всегда встречали очень радушно, даже когда я учился в старших классах. Я общался со скейтерами, которые слушали хип-хоп, с рокерами и готами. Конечно, были разные компании, но не было ощущения, что они так уж сильно разделены по музыкальному признаку. Это совсем не вызывало дискомфорта и было вполне естественно.
Шон Лопес: У меня все было наоборот. Сейчас мне кажется, что люди слушают, например, Slayer, и в то же время им нравится Кендрик Ламар или что-то еще. Но в те времена все было не так. Ты вроде как просто любил один стиль музыки. «О, тебе нравится металл? Ну, тогда тебе не может нравиться новая волна». У меня всегда было ощущение: «Если я общаюсь с этими людьми, то должен говорить об этой музыке, но если общаюсь с другими людьми, я должен говорить о другой музыке». Мне нравится, что сейчас люди, которые занимаются музыкой, просто любят все, что им нравится. В детстве тебя скорее осуждали, если ты не соглашался с кем-то в выборе жанра.
— Обе ваши карьеры — результат того, что эти барьеры в какой-то степени растворились. И мне кажется, что мы, возможно, должны благодарить за это именно «крейт-диггеров», которые просматривают ящики с виниловыми пластинками в музыкальных магазинах в поисках интересных и редких записей. Интересно, не проникла ли эта более широкая открытость в хип-хоп? А вы что думаете?
Чино Морено: Да, но я бы сказал, что это случилось немного раньше. Помню, как впервые услышал Kraftwerk. Это было, наверное, когда я учился в 6-м классе. Все слушали поп-рок и брейкданс, но для меня Kraftwerk звучал как будущее. Это и привело меня к Depeche Mode. Они использовали одни и те же драм-машины, и звучало это похоже, но Depeche Mode привнесли мелодичность и романтическую лирику. А потом ты переходишь к «крейт-диггерским» вещам со всеми этими сэмплами. У нас с Шоном разница в год или два — Шон чуть старше меня — так что я чувствовал, что нахожусь прямо на пороге этих перемен. В 6-м классе я слушал Говарда Джонса и тому подобное, а в моей школе никто этого не слушал. (Смеется). Я такой: «Вау, я слушаю эту музыку с другой планеты». Как будто был другой мир. Так что я ощущал, что сам по себе. Но примерно в то время, в начале 90-х, все действительно стало раскрываться, и люди не были такими осуждающими, как говорил Шон. По крайней мере, я сам не чувствовал давления.
— Давайте перемотаем вперед: что вы привносите друг в друга такого, чего мы не слышим в ваших работах с кем-либо еще?
Чино Морено: Меня несколько раз спрашивали: «Чем ваш подход к ††† (Crosses) отличается от других ваших проектов?» На самом деле: ничем. Очевидно, что когда ты работаешь с разными людьми, ты по-разному реагируешь на разные вещи. Единственное, что я заметил в работе с Шоном — и до сих пор это происходит — какими бы мы ни были единомышленниками в том, что касается одинаковых музыкальных влияний и тому подобных вещей, Шон все же подталкивает меня к творчеству. Особенно это касается моего вокала. И мне это нравится. В Deftones никто больше не пел, не писал тексты и мелодии. Так что я просто делаю то, что делаю — никто не задает мне вопросов. Шон может бросить мне вызов, например: «Да, это довольно круто, но как насчет того, чтобы попробовать вот так?». Или, например, если я работаю над гармониями, то просто здорово иметь рядом кого-то, кто умеет петь и обладает нужными знаниями. Я очень ценю это, потому что большая часть того, что я делаю, в итоге оказывается моей первой инстинктивной реакцией на идею, но Шон определенно помогает мне доработать идею и продвинуть ее на два или три шага дальше, чего я бы не делал, если бы мне не бросили вызов.
Шон Лопес: Я думал об этом на днях. Когда ты играешь в группе с другими людьми — а такое происходит на протяжении всей моей музыкальной карьеры — то частенько бывает такое, что в итоге получается не так, как ты изначально задумывал. С ††† (Crosses) я понимаю, что на 100% делаю ту музыку, которую хочу делать. Я думаю, что Чино помогает мне в этом. Потому что, по большей части, я не ощущаю никаких ограничений. Во всех других моих проектах я всегда говорил: «О, чувак, я бы хотел, чтобы мы сделали то-то и то-то, но этот человек не такой солист, или этот человек не такой барабанщик». А тут все безгранично. И мне это очень нравится.
— Прошло почти 10 лет с момента выхода первого альбома ††† (Crosses), но между EP «PERMANENT.RADIANT» и «Goodnight, God Bless, I Love U, Delete.» не прошло и года. EP должен был стать первой дегустацией того, что планировалось как второй альбом ††† (Crosses) — ровно то же, что вы сделали в первый раз, но затем новый альбом вырос в самостоятельную вещь. И они очень разные по тону и атмосфере. Как все это происходило?
Чино Морено: Странно, что вы так говорите, потому что, сказать по-правде, большая часть этого EP и того, что в итоге стало альбомом, была записана — или написана — за один и тот же промежуток времени. Это не были разные сессии. Поэтому странно думать, что они воспринимаются как разные вещи. Просто так получилось, что в прошлом году те шесть песен были ближе к завершению, поэтому мы их и выбрали. Честно говоря, когда мы начали работать над новой пластинкой, то по-прежнему планировали выпустить еще один EP, а потом, возможно, еще один. Мы просто продолжали работать. Работали в настолько уверенном темпе, что однажды просто посмотрели на нашу таблицу и сказали: «Блин, мы должны сделать полноформатник». Когда ты думаешь, что создаешь настоящий LP, то в этом есть нечто такое, и это ощущается иначе, чем работа над небольшой партией песен.
Шон Лопес: Да, некоторые из песен на альбоме — это самые старые идеи. Теперь, когда он вышел, мне безумно приятно оглядываться назад и говорить: «Вау, мы сделали все это». Темп работы Чино был выше, чем когда-либо. И каким-то образом все просто вылилось в этот альбом, который очень красиво течет.
— Чино, около 10 лет назад ты одновременно работал с ††† (Crosses), Deftones и другим своим проектом Palms. До того момента ты работал от случая к случаю и иногда застревал. Об этом много писали, когда Deftones выпустили «Saturday Night Wrist» в 2006 году.
Чино Морено: Ага.
— Как с тех пор обстоят дела в плане продолжения творческой деятельности?
Чино Морено: Трудно дать однозначный ответ, почему именно, но то время, о котором вы говорите, было просто очень вдохновенным, плодотворным периодом в моей жизни. Это не было запланировано. Была просто жизнь, которой я жил: общался с Аароном Харрисом из ISIS, мы каждый день ходили в походы и разговаривали о музыке. Deftones работали круглый год, как всегда, и ††† (Crosses) тоже. Так что все было хорошо. Как только ты начинаешь чего-то добиваться и выкладываться по полной, то начинаешь жаждать следующего. Я бы не сказал, что с тех пор все совсем затихло, но когда я переехал в Орегон, моя музыкальная активность сильно замедлилась. Я каждый день катался на сноуборде в горах. Это было весело и здорово, но музыка стала менее приоритетной. Но я определенно не вернулся к тому, что было во времена «Saturday Night Wrist», когда я просто зацикливался. И я замечаю, что более плодовит, когда нахожусь в Лос-Анджелесе, потому что вокруг меня больше друзей-музыкантов и я занимаюсь музыкальными делами.
— Но Шон, разве ты не ездил к Чино в Орегон, чтобы поработать над этими песнями?
Чино Морено: В самом начале.
Шон Лопес: Да, с этого все и началось. Мы с женой ездили туда, но не для того, чтобы работать над музыкой. Мы ездили в гости. У нас с Чино нет никаких серьезных увлечений, кроме музыки, так что оказались в его маленькой студии. Одно привело к другому, и я думаю, что именно с этого началась песня «Runner». Мы подумали: «О, это довольно круто». Полагаю, у меня была еще одна поездка туда, когда мы поработали над несколькими вещами. Постепенно, в течение этих двух лет, все стало более серьезным. Очевидно, что в итоге мы связались с Warner, что тоже было частью работы: ответственность перед лейблом и менеджментом. Типа, «вот ваши сроки». Для меня это очень хорошо. Я вижу много своих друзей-музыкантов, которые, если у них нет сроков или им не перед кем отчитываться, будут работать над чем-то вечно и никогда ничего не выпустят.
— Но многое в этой музыке появилось благодаря тому, что вы, ребята, оказались в одной комнате.
Чино Морено: Ага. Как только мы решили реализовать идеи, начатые в Орегоне, я стал примерно раз в месяц приезжать в Лос-Анджелес. Обычно мы проводили у Шона неделю. У него потрясающая студия с кучей оборудования. Там есть много всего интересного, будь то синтезатор, драм-машина или что-то еще. Так что вместо того, чтобы доделывать начатые идеи, мы просто сидели там, как дети в магазине игрушек, играли со всем подряд и экспериментировали. Наша таблица, о которой я упоминал ранее, начала расти и пополняться идеями. Так что да, большая часть этого альбома определенно была создана нами в одной комнате, с этим мгновенным обменом мнениями. Например, Шон играл аккордовую прогрессию, а я говорил: «Это круто. Пойду-ка я в вокальную кабину и накину здесь небольшую идею. Так, круто, теперь это куплет, так что давай напишем для нее припев». И тогда Шон шел к пианино и придумывал разные аккорды или начинал возиться с драм-машиной. Для меня это один из самых веселых способов создавать музыку. Очень немногое в этой записи было сделано с помощью пересылки файлов туда-сюда.
— Некоторые песни на альбоме звучат более очевидно, как будто они начинались как аккордовые прогрессии в традиционном смысле, но сколько из них были построены из «битов» или атмосферы, или даже просто из начального звукового патча?
Шон Лопес: Я бы сказал, что половина песен. Мы оба любим уникальные звуки. А я очень большой любитель определенных звуков, и как только ты слышу что-то такое, то сразу же: «О, я в деле!». Есть такие песни, услышав которые, уже через первые пять секунд понимаю, что я в деле. Она может начинаться с 808-го кик-барабана, который просто бьет, и мне уже все равно, что будет дальше. Мы оба такие. Частенько Чино слышит что-то такое, как паттерн драм-машины, немного хрустящий и искаженный, после чего просто идет в вокальную кабину и начинает накладывать материал. Такое часто случается, когда мы вместе.
— Я бы сказал, что то, что вы оба делаете с ††† (Crosses) — это в равной степени как скульптурная лепка, так и написание песен.
Шон Лопес: Ага.
— Парни, вы почти как архитекторы, которые возятся с чертежами и выясняют, как различные элементы могут быть наложены друг на друга.
Чино Морено: Да. То есть, мы никогда не говорим: «Нам нужно сделать песню». Честно говоря, это просто вопрос двух вещей, которые сцепляются вместе. Есть идея, и если у меня есть вокальная мелодия, которая к ней подходит, то — бум — это уже песня. Мы, конечно, знаем, что нам понадобится структура — припев, бридж и другие части, но пока есть хоть капля идеи, мы работаем. Например, трек «Pleasure» изначально назывался «Peak», потому что Шон запустил его на этой секвенсорной штуке. Так вот, Шон, что это такое — секвенсор?
Шон Лопес: Это синтезатор «Peak». Я только что получил его и подключил. Это был буквально первый звук, который я на нем сделал.
Чино Морено: И даже не менялись аккорды или ноты. Это был просто один импульс арпеджирующего басового синтезатора — только и всего, и я подумал: «Мне это нравится». В этом было что-то такое, что меня притягивало. Подумал: «Это песня!». И это была не песня — буквально просто звук, но я подумал: «Хорошо, что если мы сместим ноту в этом месте, чтобы подняться к другой ноте?». Затем наложил на нее небольшую вокальную идею, и она попала в нашу таблицу как песня, хотя это была еще не песня. Но я уже видел, во что она может превратиться. Когда я набросал примерную последовательность треков для альбома, эта композиция еще не была близка к завершению, но я сказал: «Я бы хотел начать запись с нее». Это как бы подтолкнуло Шона: «Так, нам нужен припев». Он подошел к синтезатору «Rhodes» и придумал прогрессию, которая в итоге стала припевом. Бит был одной из последних вещей, которые он добавил, и это объединило все вместе. Странно, что мы настолько доверяем друг другу, что просто думаем, что у нас все получится, но я на самом деле как будто чувствовал это. Я знал, что зародыш идеи был достаточно вдохновляющим, чтобы заставить нас расставить приоритеты и довести ее до ума.
— Когда ††† (Crosses) только появились, сразу же возникли сравнения с жанром витч-хаус. Вы не выступаете в жанре витч-хаус, но казалось, что намеренно ссылаетесь на эту эстетику. С тех пор прошло почти десятилетие. Многие электронные тренды пришли и ушли. Насколько вы, парни, следите за достижениями в мире андеграундной электронной музыки?
Шон Лопес: Я всегда стараюсь найти новую музыку и различные поджанры. Когда ты занимаешься музыкой так долго, то пытаешься найти что-то вдохновляющее. Я хочу создавать что-то, что вызывает у меня те же чувства, что и вдохновляющая музыка, когда я впервые ее услышал. Поэтому я всегда стараюсь быть в курсе событий. И мне нравится, когда люди присылают мне музыку, типа «О, ты должен это заценить».
Чино Морено: Мы определенно слушаем современную электронную музыку. Нам также нравятся все эти старые звуки, на которых мы выросли, но мы не пытаемся играть в ретро. То, что мы вдохновляемся музыкой 80-х, не означает, что пытаемся сделать альбом, звучащий в стиле 80-х. Мы очень хорошо чувствуем современные звуки и всегда стараемся компенсировать наши влияния. Это просто настолько естественно, что мы делаем такое даже за пределами данного проекта. Я понимаю, что делаю такое с Deftones и другими проектами. И это то, что нам обоим очень нравится: «Как мы можем компенсировать тот факт, что используем Prophet или Juno?». Нам нравятся некоторые из этих звуков — они вдохновляют, но вот вопрос: «Как мы можем привнести их в настоящее?».
— Как часто вы следите за новыми записями классических синти-групп, которые вы оба любите, например, Depeche Mode?
Чино Морено: Я бы сказал, так же, как и за любой другой музыкой. Шон — один из моих самых любопытных друзей, когда дело касается музыки. Недавно был у него в студии и заметил, что Depeche Mode выступали на одном из поздних ночных шоу, и мы включили это выступление. Потом занудствовали: «На какой клавиатуре играет Мартин Гор? Мы же слышали, что он был в этом магазине синтезаторов — интересно, какую клавиатуру он покупал!». И все в таком духе.
— Роберт Смит принял участие в записи альбома. Чино, хорошо известно, что ты являешься большим фанатом The Cure. Какие новые перспективы дала вам работа с ним?
Чино Морено: Если вы слушаете The Cure с конца 70-х, когда они только начинали, то понимаете, что их звучание прошло через несколько этапов. Роберт может делать много разных вещей — и музыкально, и голосом, так что не было ничего в том плане, что я чего-то не знал о Роберте, пока не поработал с ним. Мне кажется, я всегда знал о его диапазоне. В песню «Girls Float † Boys Cry», над которой мы работали, мне захотелось пригласить его не столько из-за самой музыки. Мне кажется, что в этой песне есть небольшие намеки на The Cure, но дело даже не в этом. Для меня это была одна из самых грустных песен на этой пластинке. Прошло чуть больше двух лет с момента создания музыкальной основы для нее, и... Не хочу сказать, что я был в плохом настроении, но мне было просто грустно. Все, о чем я говорю в этой песне, в точности соответствует тому, что я тогда чувствовал. А потом она была как бы отложена на второй план. Когда мы вернулись к ней, мне пришлось дописать текст и исполнить ее. К счастью, я уже не был в том состоянии, но это был определенный снимок того времени, позволивший мне на минуту погрузиться в тот момент и вспомнить, что я чувствовал. Что мне больше всего нравится в Роберте Смите — так это его способность передать грусть в песне. Так получилось, что мне ближе более меланхоличное творчество группы The Cure, а грустные песни The Cure — одни из моих любимых. И я подумал: «Если смогу заполучить Роберта, то эта песня будет идеальной для его участия». К счастью, он согласился. Когда я отправил ему песню, у меня уже был текст, и он написал в ответ: «Я бы с удовольствием это сделал». Я такой: «Вау!» Даже в тот момент я не мог понять, о чем идет речь. Я много лет говорил с ним о совместной работе, но, знаете, не был уверен, что это действительно произойдет — до тех пор, пока он не прислал вокал, в котором его голос пел слова, написанные мной. Тогда-то меня и осенило: «Вау, скажи мне кто об этом 20 лет назад, я бы не поверил».
— Шон, что, по твоему мнению, привнес El-P своим участием в песне «Big Youth»?
Шон Лопес: Когда мы закончили трек и Чино записал свой вокал, у нас возникла идея попросить кого-нибудь исполнить 16 тактов — что-то вроде рэпа. Чино упомянул El-P, а я слушал «RTJ4» без остановки. Это один из тех альбомов, которые вдохновляли меня в очень мрачное время, в самый разгар пандемии. Поэтому я взял акапельный сэмпл его голоса и просто вставил его туда в качестве заставки. Переход от этого к его участию в альбоме был таким же сюрреалистичным, как и в случае с Робертом Смитом.
— Появление El-P — это как бросить зажженную динамитную шашку в середину этой песни.
Шон Лопес: Да! Я имею в виду, что до сих пор слышу эту часть песни, и она меня невероятно заводит, чувак. Это безумие какое-то!
— Шон, лирика Чино часто эмоционально неоднозначна. Что ты слышишь в текстах новой пластинки? Какую вибрацию они вызывают?
Шон Лопес: Лирически и даже мелодически это звучит так, будто кто-то прошел через тьму, но выкарабкался, похоже на посыл — «Все будет круто». Звучит так, будто кто-то пережил это, и он вдохновлен. Мне нравится такое, и мне нравится, что его лирика неоднозначна. Каждый может придумать свою версию того, что эти слова означают. У двух разных людей могут быть две совершенно разные истории о том, почему они таким-то образом относятся к одной и той же песне.
— Какие чувства вызывает у каждого из вас возвращение в родной город Сакраменто?
Шон Лопес: Никогда еще я не получал такого удовольствия от посещения Сакраменто, как сейчас. Каждый раз, когда я проезжаю мимо места, где жил раньше после переезда из родительского дома, у меня возникает масса воспоминаний — замечательных воспоминаний. Когда я только переехал, то думал: «Мне нужно уехать отсюда». Но теперь я просто обожаю посещать это место.
Чино Морено: Для меня все очень похоже. Когда я уехал оттуда, то думал, что мне нужно было уехать. Но у меня там до сих пор много друзей и родственников. И, как говорил Шон, проезжаешь мимо таких мест, и тебе вспоминаются времена твоего совершеннолетия. Я прожил там большую часть своей жизни, поэтому у меня очень много воспоминаний, хороших и плохих. Но даже если они плохие, я могу вернуться и оценить ситуацию. Это просто жизненный опыт. Я считаю, что нам, как музыкантам, очень повезло. Там существовала отличная музыкальная сцена. Это был отличный способ подняться, когда ты мог быть самим собой и экспериментировать, создавая музыку. Тебя не рассматривали под микроскопом. Тебе не нужно было быть сразу великим. Ты мог развиваться. И все тебя очень поддерживали. Это был по-настоящему свободный опыт, когда ты мог создавать музыку. Так что с этим местом у меня всегда будет связано много замечательных воспоминаний.
Автор оригинального материала — Saby Reyes-Kulkarni
Перевод — Алексей Агафонов (Deftones.Ru)
P.S. Друзья, если вам понравился материал, буду очень благодарен, если отблагодарите за его перевод небольшой суммой. Помните, что сайт жив в том числе и благодаря вашим донатам.
