Возьми свой нож: история альбома «White Pony» группы Deftones из разных уст

Рассказ о том, как группа Deftones из Сакраменто прошла мимо ярлыка nu-metal и создала классический альбом, который звучит и по сей день

Между эпохами рестлинговых рэп-рокеров и панков с Восточного побережья, раскопавших виниловые коллекции своих родителей, группа Deftones с альбомом «White Pony» 2000 года заняла нишу, в которой смешивались секс и насилие, чего до них никто другой никогда не делал.

«Альбом „White Pony“ был экстремальной версией того, что позволяли нам наши инстинкты, и мы двигались в левоцентристском направлении», — говорит Чино Морено. — «Мы приступили к работе без предвзятых идей о том, что собираемся сделать. Но мы знали, что не хотим делать».

Группа из Сакраменто не хотела создавать агрессивную смесь из хип-хопа, рычащего вокала и хэви-металлических гитар, придуманных «ню-металом». В этом жанре работали такие группы, как Korn, Limp Bizkit и Papa Roach. До выхода «White Pony» Deftones тоже относились к данной категории, к их большому презрению.

«Я хотел отстраниться от него [ню-метала] не потому, что чувствовал, будто мы лучше, чем все эти группы. Я хотел, чтобы наша группа стояла на собственных ногах. Жанр ню-метал был на пике. И это название — ню-метал — оно же устареет со временем. В конце концов, он умер. Моя идея заключалась в том, что когда этот корабль затонет, я не хочу оказаться на этом ублюдке. Мы старались держаться как можно дальше друг от друга, и лучший способ сделать это — следовать по своему собственному пути».

Группа уже переключилась с рэп-рока, который было слышно на альбоме «Adrenaline» 1995 года, на более мечтательную, наполненную эмоциями агрессию на пластинке «Around the Fur» 1997 года, где был успокаивающий хитовый сингл «Be Quiet and Drive (Far Away)». К 1999 году Deftones были готовы к новым изменениям.

"Я подумал про себя: «Я не хочу, чтобы наши записи были предсказуемыми», — говорит Морено. — «Думал, что чем страннее будет музыка [на альбоме "White Pony"], тем веселее и лучше он будет».

По словам Чино Морено, через двадцать лет после выхода «White Pony» по-прежнему остается альбомом Deftones, и он не ошибается. В музыкальном плане вы можете услышать множество различных влияний на группу, и именно по этой причине представитель лейбла Гай Осери (Guy Oseary) подписал их на Maverick Records. Любовь барабанщика Эйба Каннингема (Abe Cunningham) к барабанщику Стюарту Коупленду (Stewart Copeland) из группы Police звучит в песне «Digital Bath». Басист Чи Ченг (Chi Cheng) вне ритма катится по всему треку «Korea». Гитарист Стивен Карпентер (Stephen Carpenter) собрал от них все лучшее в песне «Elite». Диджей-вертушечник Фрэнк Дельгадо (Frank Delgado) привносит кинематографическую атмосферу в песни типа «Teenager».

«Мы все увлекались различной музыкой», — говорит Дельгадо. — «Мы пытались поместить все это туда, и при этом не выглядеть как придурки. Возможно, мы не знали, что это окупится в долгосрочной перспективе, но про себя мы все думали: „Подождем, пока люди не услышат это“».

В плане текстов песни здесь более странные. Морено начинает альбом, выкрикивая: «Черт, я пьян» («Fuck, I’m drunk») на вступительном треке «Feiticeira», который исполняется с точки зрения того, кого похитили. Среди других песенных сценариев — казнь на электрическом стуле в «Digital Bath», секс в машине в «Passenger» и преследующие жуткие стоны в «Knife Party». Такое содержание текстов — заслуга Морено, который набрался смелости выйти за рамки написания песен о своих чувствах.

«Я учился тому, как писать тексты, слушая альбом „Pornography“ группы The Cure. У меня была кассета, а текстов в буклете не было. Я слушал песни, перематывал их и записывал то, что, как я думал, говорил солист Роберт Смит», — рассказывает Морено. — «Его тексты были абстрактными. В них была фантазия. Когда мы начали записывать „White Pony“, я стал позволять себе больше уходить в эту фантазийность. Из-за этого чувствовал себя свободным. Я мог раздвигать границы песен, а не просто писать о том, что я на самом деле делаю или чувствую в тот момент».

С коммерческой точки зрения «White Pony» является самым продаваемым альбомом группы. Выпущенный 20 июня 2000 года, он дебютировал под номером 3 в чарте альбомов Billboard, когда за первую неделю после релиза было продано 178000 экземпляров, а в июле 2002 года он получил сертификат платинового. В альбоме также есть самый большой хит группы «Change (in the House of Flies)», который достиг 9-й строчки в билбордовском чарте Mainstream Rock и стал номером 3 в чарте Alternative Airplay.

Результатом стало то, что певец и автор песен, гитарист и частый соавтор Deftones Джона Матранга (Jonah Matranga) называет шедевром.

«„White Pony“ в каком-то смысле очень тяжелый, классный, милый и сексуальный — все сразу», — говорит Матранга. — «Все получилось».

Чтобы отпраздновать 20-ю годовщину альбома «White Pony», группа Deftones и многие другие обсуждали, то как он сочинялся и записывался, внутреннюю борьбу в коллективе и сражения с лейблом, общественные мероприятия и значение альбома сегодня.

Часть 1: «Он называл нас „The Tones“»

Прекратив гастроли в поддержку двух первых альбомов, в апреле 1999 года Deftones приступили к работе над своей третьей пластинкой. Группа знала, что он будет называться «White Pony» — это название намекает на сцены ночной жизни с наркотиками, при этом являясь сигнальной вспышкой для группы, которая хотела пойти против ню-металлического направления. У них было видение того, как это будет звучать, но было не так много музыки. В восторге от будущего группа начала обсуждать альбом с потенциальными продюсерами и соавторами, которые смотрели на них как на сумасшедших.

Фрэнк Дельгадо (Frank Delgado), вертушки / клавиши: 

— У нас с самого начала было название — «белый пони» — смысл был в том, чтобы выделиться из толпы. Это название просто соскользнуло с языка, и мы развили идею.

Чино Морено (Chino Moreno), вокал / гитара: 

— У нас была единственная песня — «Korea». Мы были вдохновлены многими диджеями и тем, что они тогда делали. Единственное, что мы хотели сделать — чтобы были мощные барабаны и низкочастотный звук. Мы хотели сделать его более кинематографичным,чтобы Фрэнка было больше.

Фрэнк Дельгадо: 

— Я просто тусовался с парой парней в их репетиционном пространстве и крутил музыку между их сессиями. Это было вроде как в 92-м году. Все с этого и началось — они попросили меня приехать в Сиэтл, потусить и добавить что-нибудь в некоторые песни. Чи очень поддержал меня, когда я пришел в группу. Наше сотрудничество продолжало прогрессировать, и в конце концов они сказали: «Бросай свою чертову работу».

Перед работой над «White Pony» я диджеил на разогреве для DJ Shadow в Cattle Club, давая небольшие концерты. Несколько парней из группы были там со мной. Мы говорили: «Мы должны привлечь Shadow, чтобы он сделал ремикс на наш альбом».

Мы при этом тогда даже не записали это. И даже не сочинили его. Он смотрел на нас так, будто мы слегка ебнулись, но мы-то знали, о чем говорим и что готовим.

Эйб Каннингем (Abe Cunningham), ударные: 

— Мы сделали наши первые две записи с Терри Дэйтом (Terry Date). Когда добрались до третьего альбома, он сказал: «Я призываю группы пойти попробовать кого-нибудь еще и посмотреть, что может получиться».

Терри Дэйт (Terry Date), продюсер: 

— Я не хотел, чтобы они чувствовали себя удушенными одним человеком. Я хотел убедиться, что если они пойдут в другом направлении с кем-то другим, я буду счастлив. Такой разговор раз или два у меня был с Крисом Корнеллом (Chris Cornell) из Soundgarden. Он не думал, что группе было бы полезно работать с одним человеком слишком долго.

Эйб Каннингем: 

— Мы встретились с Джерри Харрисоном (Jerry Harrison) из Talking Heads и Риком Рубином (Rick Rubin). Рик приходил на наши концерты на протяжении многих лет, но он называл нас просто «The Tones», и все просто потому, что у него со словом «def» были исключительно похоронные ассоциации. Он бы никогда не сказал «def».

Чино Морено: 

— Я встретился с Риком за завтраком, и он вроде как спросил: «А о чем эти песни?», а я вроде как ответил: «Не знаю». У меня просто было видение того, что я хочу получить, чтобы это было в более широком спектре, чем просто тяжелый рок-альбом. Он этого не понял. Его видение заключается в том, что вы исполняете песню на акустической гитаре, прежде чем записать ее. Мы никогда так не делали. Мы создаем какую-то музыку, и уже она вдохновляет нас на то, каким будет текст и все остальное. В этом было некоторое несовпадение.

Эйб Каннингем: 

— Все эти люди были великолепны, но постоянные встречи с кем-то и необходимость освоиться с другим человеком в студии… мы уже были готовы к чему-то, и Терри Дэйт был прямо здесь, готов к работе.

Чино Морено: 

— Терри — отличный инженер. Его руки всегда на на пульте. Я мог сказать: «Мне бы очень хотелось, чтобы здесь была эта классная вещь для завершения», а он такой: «Что?» Тогда я включал запись Depeche Mode и показывал ему, о чем говорю. Он такой: «Хорошо, дай мне две секунды». [Издает щелкающий звук.] И вот оно.

Терри Дэйт: 

— Я обвиню себя первым, а они пусть будут вторыми, в том, что маловато добавил низкочастотной составляющей в первую запись. Полагаю, мы хорошенько поработали над тем, чтобы она была во втором альбоме и особенно в «White Pony».

Часть 2: «Когда я услышала название группы, то подумала, что будет ска или регги»

После летнего турне Ozzfest ’99 гитарист Стивен Карпентер переехал в Лос-Анджелес, где группа позже закончит альбом. Остальные участники осталась в Сакраменто, и Морено начал сам писать песни на гитаре.

В августе 1999 года группа отправилась на студию Plant в Саусалито, штат Калифорния. Сессии заняли больше времени, чем ожидалось. К началу 2000 года Deftones переехали в Лос-Анджелес, поскольку Дэйт микшировал песни, а Морено работал над вокалом. 10-месячный промежуток от записи до возможного выпуска альбома был заполнен вечеринками, марафонами по игре «Tony Hawk's Pro Skater» и напряженностью между Карпентером и Морено.

Стивен Карпентер:

— Тогда я думал: «Разве тебе не повезло, что ты научился играть на гитаре в своей же группе?» Пока он играет на гитаре, существует постоянная история о том, что мы враждуем друг с другом. Но в 98% случаев мы не враждуем друг с другом.

Эйб Каннингем: 

— Здесь было больше любви, чем того, о чем говорили. Я думаю, что наша лучшая музыка получилась из этой битвы между ними.

Чино Морено 

— Я не думаю, что кто-либо из нас имел четкое представление о том, в каком направлении мы хотели бы двигаться, но было так, что Стеф говорил: «Зацени-ка это», и я в ответ: «Круто, хорошо, а зацени-ка эту песню». Мы опираемся на идеи друг друга. Мы пытались превзойти друг друга, но не для того, чтобы что-то контролировать, а просто для того, чтобы повысить качество записи.

Джефф Ирвин (Jeff Irwin), гитарист Will Haven: 

— Вся эта чепуха между Стефом и Чино была непропорционально раздута. Они просто пытались объединиться, что им и следует делать. Именно так вы делаете свою самую лучшую запись.

Эти парни были лучшими друзьями с 13, 14, 15 лет. Они как неблагополучная семья. Они братья. Им даже не нужно разговаривать друг с другом. Они точно знают, что думает каждый.

Терри Дэйт: 

— Сколько групп вы можете вспомнить, где солист и гитарист сталкиваются лбами, особенно когда солист начинает играть на гитаре и шагает на территорию гитариста? Я уверен, что такое случалось.

Кроме того, эти парни чрезвычайно страстные, эмоциональные. Они очень рьяно относятся ко всему, что делают. Лучшими записями, над которыми я когда-либо работал, были те, при создании которых был какой-то конфликт — это какая-то атмосфера, поднимающая вещи на более высокий уровень.

Чино Морено: 

— Половина записи была сочинена в студии. Мы определенно потратили больше денег, чем следовало бы, потому что потратили много студийного времени, когда вошли туда, будучи не подготовленными.

Терри Дэйт: 

— На днях я сидел и вспоминал, сколько времени это заняло, но... Время от времени я думаю, что это заняло шесть месяцев. А может год? Как долго, по их словам, это происходило?

Чино Морено: 

— Мы провели много времени в студии, тратя его впустую. У нас были так называемые «мимозные понедельники». По понедельникам в 10 утра у нас был коктейль мимоза, потом мы заказывали еду, возможно, возились с музыкой, катались на велосипедах.

Мы жили в то время на всю катушку. Делать эту запись — это не было похоже на работу. Мы веселились целый год или около того. Я думаю, это было тогда, когда вышла первая игра «Tony Hawk's Pro Skater».

Эйб Каннингем: 

— Она была самой ужасной вещью для Терри Дэйта.

Терри Дэйт: 

— Думаю, что лучшим решением, которое когда-либо принимал владелец студии Plant, было вывести «Tony Hawk's Pro Skater» на большой экран в гостиной. Было сожжено множество часов студийного времени, потому что мы не занимались распроклятыми делами.

Стивен Карпентер: 

— Терри нас огорчал, потому что мы все время были без ума от игры. Терри говорил: «Мы в студии, ребята. Это стоит денег». А мы в ответ: «Плевать, мы играем в эту видеоигру». Лучшая всего было просто показывать себя дураком и всем вместе вешать ему лапшу на уши. Вам даже не нужно было знать, что вы делаете.

Эйб Каннингем: 

— Мы слетали с катушек, веселились, думая, что можем делать все, что захотим. Думали: «Нам наплевать, если мы чрезмерно раздуем бюджет. Мы вернем эти деньги». А Терри Дэйт был очень зол. Его очки просто запотевали. Мы делали это даже нарочно. Он приходил в гостиную, кусая губы, а мы говорили: «Давайте сделаем все возможное, чтобы папаша разозлился».

«Лучшими записями, над которыми я когда-либо работал, были те, при создании которых был какой-то конфликт — это какая-то атмосфера, поднимающая вещи на более высокий уровень» — Терри Дэйт

Терри Дэйт: 

— Музыка была написана довольно быстро, но она не обретет форму, пока там не будет вокала. А Чино ничего не может сделать, пока музыка не будет готова. Именно музыку он использовал, чтобы вдохновить себя написать слова.

Чино Морено: 

— Через два дня после наступления нового 2000-го года мы переехали в Лос-Анджелес и жили в том большом особняке на Голливудских холмах — это было невероятно.

Эйб Каннингем: 

— Они назвали этот дом «Дом дьявола». Это и был самый настоящий «Дом дьявола». Что-то определенно там было. Я просыпался посреди ночи с ощущением, что мне сдавливают грудь. Это было самое ужасное. Это было пугающее место.

Чино Морено: 

— Это могло быть из-за наркотиков, но тогда я просто испугался и сказал: «Да ну нахрен! Я лучше остановлюсь в отеле». Но все получилось, потому что если бы я пытался придерживаться графика работы, это было не самое лучшее место.

Стивен Карпентер: 

— Дураки напились. Эйб рассказал тебе о том, как ударил себя ножом по голове?

Эйб Каннингем: 

— Я получил удар ножом в голову.

Стивен Карпентер: 

— Меня там не было, когда это случилось. Спустя несколько дней они рассказали об этом случае. Эйб лежал в кровати и просто как-то свалился с нее прямо на нож. Я такой: «Да как такое вообще может произойти?» Я знаю о физических последствиях удара ножом, и я такой: «Черт возьми, парень, ты же мог убить себя».

Фрэнк Дельгадо: 

— Много вечеринок, кровь... Вы в Голливуде, делаете сумасшедшие вещи. В пять утра вы сидите в подпольном баре в Комптоне. Дерьмо просто иногда случается, ты понимаешь, о чем я?

Чино Морено: 

— Мы сходили с ума каждую ночь. Я больше помню совершенно разных вещей, нежели саму запись. Я думаю, это все молодость.

Терри Дэйт: 

— Обычно я всегда микшировал в Лос-Анджелесе, в местечке под названием Larrabee Studios, и мы там записали кучу вокала.

Чино Морено: 

— Первая песня, для которой я записал вокал, была «Feiticeira», и я все это помню, особенно как был в вокальной камере. Пока я пел, то ощущал себя внутри песни. Я представлял себе, что в этой истории кто-то был похищен и брошен в багажник. Это было действительно сюрреалистично.

Выйдя оттуда, я помню, как подумал про себя: «А это прикольно». Я не припоминаю, что когда-либо так глубоко проникал в песню. Это была первая ступенька для завершения песни в плане лирики. С того момента я почувствовал, что процесс пошел.

Терри Дэйт: 

— «Knife Party» была той песней, что вдохновила меня, потому что в ней было много всего классного. Я помню, как Родлин делала свои партии и как мы все это объединили. Никто из нас тогда не знал, что именно она собирается сделать.

Фрэнк Дельгадо: 

— Все наши коллаборации произошли как-то естественно. Все это чертовски удачно свалилось к нашим ногам. Я помню Родлин. Мы не знали, кто она такая, и Чино встретил ее в студии на кухне [в Larrabee Studios].

Родлин Гетсик (Rodleen Getsic), приглашенный вокалист в треке «Knife Party»: 

— Я ходила туда [в Larrabee Studios], потому что мой друг и потрясающий басист Роб Вассерман (Rob Wasserman) делал там свой сольный альбом. Я собирался оценить его записи.

В Ларраби наверху была эта комната типа гостиной или оранжереи, где все отдыхали. Кто-то поставил кассету с записью концерта, который я только что отыграла в Сан-Франциско. Чино услышал ее, отвел меня в сторону и спросил: «Эй, ты будешь петь на нашем альбоме?» Я сказала: «Ну, я уверена, что это возможно. Если она затронет мою душу, то я смогу это сделать».

Когда я услышала название группы — Deftones — я обоснованно подумала, что это будет группа, исполняющая ска или регги.

Они включили и проиграли небольшую часть песни, и я сразу же сказала: «Стоп, давайте нажмем кнопку „Запись“. Погнали». Я ощущала песню в своей душе. Я знала, что из этого что-то получится. В комнате для записи провела не очень много времени. Все было спонтанно, импровизация. Было всего несколько дублей. Все случилось очень быстро.

Терри Дэйт: 

— Несмотря на все давление со стороны лейбла, мы никогда не думали о том, каким будет первый сингл. Мы размышляли с позиции того, что песни — это крутой опыт. При этом мы все знали, что «Change (In The House Of Flies)» действительно хороша.

Эйб Каннингем: 

— Чино начал петь, а мы все сидели в комнате контроля. Прослушивание этой песни всеми вместе в ее грубой форме было одним из тех невероятных моментов. Мы знали, что мы к чему-то движемся. Это было потрясающее чувство.

Джона Матранга (Jonah Matranga), певец и автор песен: 

— Мы уже делали кое-что вместе, и я был в Лос-Анджелесе с некоторыми ребятами из Far. Мы только что приехали. Помню, что «Change» уже созрела. Техника Чино заключалась в том, чтобы слушать песню снова и снова, бормотать что-то неосмысленное в такт музыке и смотреть, что из этого получится. Я сделал пару раундов, он тоже сделал пару раундов. Ни одной из моих идей там в конечном итоге не оказалось, но это было клёво. Я просто обожал делать такие вещи с друзьями.

Фрэнк Дельгадо: 

— Написание песен в целом — это всегда сложно. Когда пять разных голов склонились над одним листом бумаги и пишут на нем — это непросто. Ты можешь сделать что-то, что звучит по-настоящему круто, но вся суть в том, чтобы все были вовлечены и чтобы все прошли через это.

«Мы слетали с катушек, веселились, думая, что можем делать все, что захотим. Думали: „Нам наплевать, если мы чрезмерно раздуем бюджет. Мы вернем эти деньги“» — Эйб Каннингем

Терри Дэйт: 

— Песня «Rx Queen» начала свой жизненный путь в конце вечера, возможно, субботнего, после долгой недели. Мы начали его с пива и, вероятно, к тому времени его было выпито уже много. Чино любил выходить, садиться за барабаны Эйба и играть, пока они делали подзвучку. Это сводило Эйба с ума. Чино начал что-то играть, а Эйб вышел и начал стучать по частям барабанной установки и микрофонным стойкам, пока Чино играл.

Мы по-прежнему оставались там с кассетой, и я начал запись. Я записал кучу этих маленьких тем, которые они делали вместе. Попросил моего помощника взять их, нарезать и сделать петлю. Чино хотел замедлить ее, а Стивен хотел ускорить. Мой помощник сделал быструю и медленную версии. Я сказал им, чтобы они набросали к этому некоторые вещи, и посмотрим, кто из них выигрывает. Чино в тот раз победил.

Эта песня полностью была создана из огромного количества пива «Coors Light». Она пришла из ниоткуда.

Чино Морено: 

— Когда мы были в Лос-Анджелесе, Мейнард Джеймс Кинан (Maynard James Keenan из Tool) записывался там с проектом A Perfect Circle. Песня «Passenger», вероятно, была одной из последних, для которой я записывал вокал, и я обмолвился насчет того, не хочет ли он в этом поучаствовать. Он такой: «Да, конечно».

Он пришел в студию, и там были только я, он и Терри. У нас был блокнот, две ручки, и мы включили песню. Я написал первую строку «Here I lay» («Вот я лежу»), а затем дал ему блокнот. Он написал вторую строчку: «Still and breathless» («Все еще и затаив дыхание»), затем я забрал блокнот… Бум-бум-бум.

Это было довольно естественное сотрудничество. Не было похоже на то, что мы вдруг решили пригласить парня из Tool на запись. Это был кто-то, с кем я тусуюсь, многим делюсь. Мы оба были тогда в творческом состоянии. То, как мы тогда писали — каждый свою строчку — это был довольно радикальный способ сотрудничества, особенно в наши дни, когда все это можно сделать через Интернет. В тот момент было чем-то действительно особенным — находиться в одной комнате.

Часть 3: «Я совершенно забыл о том, что песня „Back To School“ была вторым синглом»

Когда альбом был полностью готов, группа была уверена в получившемся материале. На лейбле Maverick Records все были также взволнованы, пригласив из материнской компании Warner Bros. Records Фрэнка Мэддокса (Frank Maddocks), тогда еще новичка, для работы над культовым внешним видом альбома.

Тогда лейбл хотел сингл в стиле рэп-рока, а группа изо всех сил пыталась выпустить «Change (In The House Of Flies)», которая взлетела в чартах синглов в мае 2000 года. После выхода альбома «White Pony» лейбл начал активно настаивать на том, чтобы из части закрывающего трека «Pink Maggit» сделать песню для радио. Новая песня под названием «Back to School (Mini Maggit)» была выпущена в октябре 2000 года и добавлена к переизданной версии альбома, к большому неудовольствию группы.

Песня «Back to School» не стала хитом, добравшись только до 27-й строчки в биллбордовском чарте Alternative Airplay и до 35-й в песенном чарте Mainstream Rock.

После осеннего тура, который был прерван, цикл в поддержку альбома «White Pony» стал завершаться. Однако группа получила хорошие новости, когда песня «Elite» была номинирована на премию, а затем выиграла Грэмми в номинации «Best Metal Performance». За этим последовали как и более масштабные концерты, так и «темные дни».

Фрэнк Мэддокс (Frank Maddocks), арт-директор / дизайнер: 

— Моя идея заключалась в том, чтобы создать чистый, минимальный и стерильный дизайн. Я не думаю, что многие использовали такой подход, по крайней мере, не в этом музыкальном жанре. Было интересно соединить эти чистые образы с тем, что в то время воспринималось как очень агрессивный звук. Мне понравился этот подход в стиле предложения и спроса.

Мы начали выпускать пони в мир плакатов и наклеек за шесть месяцев до выхода альбома. В этом был какой-то пропагандистский аспект. Мы хотели, чтобы люди начали обсуждать это и задаваться вопросами: «Что это? Что будет дальше?»

Для людей, которые уже знали группу, это был долгожданный альбом. Тогда я работал в Warner Bros. и стал трудиться над проектом лейбла Maverick. Люди из Warner Bros. не слишком много знали о группе. Я не думаю, что у них было ощущение, что запись будет такой знаковой или такой культовой, до тех пор, пока они ее не услышали. Уже потом, когда они услышали ее, то сказали: «Черт возьми, это другой уровень».

Мне посчастливилось получить копию альбома до того, как он был выпущен, и я был просто потрясен. Тогда прогресс группы от «Adrenaline» до «Around the Fur» уже был очевиден, но «White Pony»? Помню, как слушал его и не мог в это поверить.

«Написание песен в целом — это всегда сложно. Когда пять разных голов склонились над одним листом бумаги и пишут на нем — это непросто» — Фрэнк Дельгадо

Джефф Ирвин: 

— Помню, что сначала подумал: «Это звучит как Depeche Mode на стероидах». После того, как дослушал до «Knife Party», то просто остановил запись. Я позвонил Чино, и мне пришлось четыре раза сказать ему: «Чувак, эта гребаная пластинка охрененна». Я не мог понять, что, черт возьми, происходило в тот момент.

Об этом было прикольно думать, потому что группа Will Haven гастролировала с ними после выхода альбома «Around the Fur», и я слышал те песни порядка полутора миллионов раз. Я услышал «Knife Party» и подумал: «Это та же самая группа?» Для меня эти парни были кучкой клоунов, поэтому представляя их в студии создающими эту запись, не мог отделаться от мысли: «Откуда это взялось?». Я по-прежнему поражен этой записью.

Аарон Харрис (Aaron Harris), барабанщик / композитор / звукорежиссер: 

— Примерно в то же время группа ISIS гастролировала с Dillinger Escape Plan. Во время саундчека звукорежиссер включил «Digital Bath». Помню, как думал: «Это потрясающе. Кто это?» Звукорежиссер ответил, что это Deftones, и я такой: «Что? В самом деле?»

До этого я не обращал на них особого внимания, потому что думал, что они были частью ню-металлической сцены, которая меня не интересовала. Однако, услышав эту песню, я оценил альбом. Я люблю его. Люблю все в нем. Он стал моим саундтреком к тому году.

Лорейн Али (Lorraine Ali), журналистка: 

— Альбом «White Pony» обладал той же эмоциональностью, которую я ощущала при прослушивании более глубоких вещей, что мне нравились в 80-х, например, кое-что от Echo & the Bunnymen.

Deftones подняли жанр, который быстро катился вниз. Подумайте об этом: музыка стала очень плохой к концу 90-х. Тогда были все эти бойз-бэнды, и их оборотной стороной являлись Limp Bizkit, которые были такими же плохими. Deftones оставались спасительной грацией после ню-метала.

Джона Матранга: 

— Я был в Англии, в турне с друзьями. У меня была расширенная версия альбома или что-то в этом роде. Это одна из тех вещей, когда ты точно помнишь, как это случилось в первый раз. Это шедевр. Барабаны на «Digital Bath»... это такая фантастическая мелодия! На этой записи почти все песни мои любимые.

Терри Дэйт: 

— Как правило, я не слушаю записи, которые делаю, когда их заканчиваю, потому что слышал уже все эти песни по тысяче раз, и все недостатки причиняют мне боль. Но в «White Pony» есть несколько вещей... например, «Digital Bath», звучание барабана в начале этой песни — это то, к чему я всегда возвращаюсь как к ориентиру.

Прошу заметить, что не цитирую их, но я был простым пассажиром. В частях Эйба было много мастерства, и, вероятно, для меня это была просто удача.

Чино Морено: 

— Мы включили запись, и лейбл был в восторге от нее. Когда пришло время выбирать первый сингл, мы с Гаем [Осери] начали метаться туда-сюда. Я думал, что «Change (In The House Of Flies)» должна быть первым синглом. Они хотели чего-то более агрессивного. Я знал, что «Change» не самая агрессивная песня, но это самая лучшая песня на пластинке. Я хотел выйти с пылающим оружием. Все согласились на это, и запись вышла.

«Люди из Warner Bros. не слишком много знали о группе. Я не думаю, что у них было ощущение, что запись будет такой знаковой или такой культовой, до тех пор, пока они ее не услышали» — Фрэнк Меддокс

Шон Дуркан (Shaun Durkan), солист / басист группы Weekend: 

— Я разбил лагерь возле местного магазина звукозаписей во вторник, потому что именно в этот день там появлялась новая музыка. Я думаю, что некоторые песни просочились в Napster, и кажется, у меня была «Digital Bath». Даже один этот трек изумил меня. Я сказал: «Боже мой, если и остальные песни звучат так же, это будет охуенно потрясающе». По большей части, так и было.

Доминик «Ники» Палермо (Dominic «Nicky» Palermo), вокалист группы Nothing: 

— «White Pony» взорвал мой мозг. Эта запись оказалась одной из самых близких к тому, как могли бы, как я предполагал, звучать Nothing. Это было нереальное сочетание тяжелого и эмбиентного с гладким, пышным, ландшафтным вокалом. Я действительно помню, как слушал его и думал: «Зачем вообще беспокоиться?»

Эйб Каннингем:

— Запись была сделана и для нас была идеальной. Затем лейбл попросил нас сделать хит, и им стала песня «Back to School», которая позже была добавлена в альбом. Мы были в ярости, потому что изначально он начинался с «Feiticeira», и это было именно так, как мы хотели. Это был наш идеальный ребенок, а они хотели, чтобы мы добавили к нему еще чего-то.

Фрэнк Дельгадо:

— Я совершенно забыл о том, что песня «Back To School» была вторым синглом. Это говорит вам о том, как мне было насрать на него.

Чино Морено:

— Помню, как Гай позвонил мне и сказал: «Этот припев в последней песне („Pink Maggit“)... это хитовый припев. Все, что вам нужно сделать, это написать что-то более оптимистичное. Чувак, почему ты здесь не исполнил рэп?» Я такой: «Черт, нет! Мы же только месяц назад выпустили утвержденную вами запись, которая всем вам понравилась».

Собираясь записывать эту песню («Back To School»), я решил: «Хорошо, я покажу ему (Гаю), как легко сделать простую, отформатированную песню „куплет-припев-рэп-переход“». Отправил ее им как можно быстрее, чтобы они могли сказать: «Вау, как они сделали это так быстро?» Они получили ее, и им понравилось. Я-то думал, что это так себе.

Фрэнк Дельгадо: 

— Все это оставило плохой привкус... мы все это знали. Мы играли в мяч, понимаете, о чем я? В этом бизнесе никак без компромиссов — в конце концов вы это понимаете. Мы не хотели быть полными придурками, но мы такие: «Хорошо, мы можем это сделать». У меня были начальники, которые практически говорили мне, что я должен делать в песне.

Я припоминаю, что не ходил в студию в тот день, поэтому мне не пришлось это делать. Я просто не появился. Не думаю, что и после этого мы сильно помогали. Не думаю, что мы исполняли ее на концертах. Был целый отрезок времени, когда мы этого не сделали. Это никак не помогало синглу.

Чино Морено: 

— Если бы я мог вернуться в прошлое, то сказал бы нет? Я не знаю. Это то, что есть сейчас. Меня это не сильно огорчает. Теперь, если вы спросите меня, какую версию альбома я предпочитаю, то мой ответ очевиден — оригинальная версия без этой песни на нем.

Джефф Ирвин: 

— Я отдаю Чино всемирную дань уважения. Он сказал: «Да, но мне это не нравится. Я не хочу этот гребаный рэп. Я не хочу быть рэп-рок группой». И я это понимаю. Они могли нажиться на этом и они в конце концов добавили этот трек на альбом, но он сказал: «Черт, я пойду этим хитрым путем». Я думаю, что это чертовски круто.

Они отделяли себя от всех. Это был смелый шаг, и он сделал их такими, какие они есть. Я не думаю, что выпуск «Back to School» имел какое-либо значение, однако «Change (In The House Of Flies)» была намного большим хитом.

Фрэнк Дельгадо: 

— Грэмми была приключением, чувак. Когда мы добрались до своих мест, которые были на втором уровне, то подумали: «О да, мы будем отсюда просто наблюдать за людьми». Когда они назвали нас, мы такие: «Что за херня?» Нам пришлось спрыгнуть на пол, чтобы потом подняться и получить награду.

Эта победа укрепила наше мышление. Лейбл и начальники беспокоились насчет «Back to School» и прочей ерунды, но посмотрите — мы получили награду за то, к чему они не имели никакого отношения.

Стивен Карпентер: 

— Мы сыграли несколько хороших концертов, чувак. Был фестиваль «Waldrock». Это было самое упоротое, обдолбаное, потрясное, угарное шоу за всю историю. Мы были на самом высоком уровне. Мы жили беззаботно.

Запоминающимся моментом для меня стало то, когда мы выступали на фестивале «Rock in Rio» в Бразилии. Там было более 200000 человек. Я никогда не был на таком шоу. Люди были просто везде, насколько вы могли видеть. Мы выступали на главной сцене, и все было массивно. Это была моя прекрасная идея, что мы должны распределиться по сцене, а не стоять всем вместе в середине. И это оказалось плохой идеей. Мы были слишком далеко друг от друга. По большей части я никогда не нервничал на сцене. В тот день меня невольно трясло на протяжении всего шоу. Это было грандиознее, чем я мог себе представить. Я мог слышать только самого себя и думал: «Очень надеюсь, что все сейчас играют в такт со мной, потому что я их не слышу».

Фрэнк Дельгадо: 

— Это было после выхода «White Pony», когда начальники стали во все совать свои носы. Наш ответ был: «Мы сделали запись без всего этого дерьма, так что оставьте нас с нашим гармоничным звучанием». Но обычно это не так.

Стивен Карпентер: 

— Мы считаем то время началом того, что стало в конечном итоге мрачными днями — борьбой с наркотиками. Я всегда был неудачником в этом деле на протяжении всех тех лет. Не мог понять других людей, когда у них были свои проблемы. Я был шокирован, когда мы справились со всем этим и столкнулись со всем этим. Как только мы это сделали, все то, что нас объединяло, снова было с нами, и эта связь прошла через все эти темные дни.

Терри Дэйт: 

— Они не дали мне увидеть много той мрачности, о которой говорят. Я был папашей, а они держали это в тайне от папаши, понимаете?

Но во время записи одноименного альбома у Чино были проблемы с текстами. Я помню, как подолгу он сидел над ними. Я зацикливал песню для него. У Чино была отдельная комната, где звучала музыка, и там не было света. Я зацикливал для него песню, и всякий раз, когда он начинал петь, нажимал на кнопку «Запись» и сохранял.

Я помню, как крутил одну песню по 12 часов в день, шесть дней в неделю, снова и снова, пока он пытался придумать слова. Это была полная рабочая неделя. Раньше такого никогда не было.

Часть 4: «Чи Ченг был похож на всех нас»

Четвертый альбом с одноименным названием был выпущен в 2003 году, за которым последовал «Saturday Night Wrist», вышедший в 2006 году. При выпуске этих альбомов было полно разных задержек, росло потребление наркотиков и напряжение внутри группы.

Это напряжение прекратилось, когда Deftones начали работать в 2008 году над альбомом «Eros». Однако произошла трагедия, когда Чи Ченг попал в автомобильную аварию, оставившую его в коматозном состоянии. В 2013 году он умер после остановки сердца.

Фрэнк Дельгадо:

— Он был Чи, чувак. Раньше мы смеялись над его ритмом, но он всегда очень любил людей. Он постоянно вкладывал в это 110 процентов. Это то, что мы все пытаемся сделать.

Терри Дэйт:

— У Чи был этот классный момент, который всем нравился. В нем было спокойствие, которое успокаивало. Очень трудно было сделать так, чтобы он потерял контроль.

Стивен Карпентер:

— Ченг был похож на всех нас. Он не собирался кланяться перед другими. Он внес свой вклад и сам привел себя в то, что мы делаем.

Поверьте, как у братьев, у всех нас были свои настоящие битвы, драки и споры, но ничто из этого не умаляло того, как мы на самом деле наслаждаемся друг другом. Мы ценим друг друга как личность и как единое целое и видим друг друга как единое целое.

«Тогда были все эти бойз-бэнды, и их оборотной стороной являлись Limp Bizkit, которые были такими же плохими. Deftones оставались спасительной грацией» — Лорейн Али

Джефф Ирвин:

— Чи всегда был крутым парнем. Если бы он был жив, то был бы в этой группе. Это свидетельство того, как сильно они любят друг друга. Быть в группе — отстой, особенно на таком уровне, но они доверяют друг другу. У них будут драки и ссоры, но они нормальные парни.

Вы смотрите на них на сцене, а они не носят макияж. У них нет безумных причесок или костюмов. Это просто обычные ребята, которые играют охуенно невероятную музыку. Они не могут устареть. Парни никогда не делали хайповое шоу. Они просто выходят на сцену в повседневной одежде и имеют охуенный успех. Выходят и просто уничтожают тебя своей музыкой.

Часть 5: «Это маленькая лошадь, которая смогла»

Перед тем как отправиться в локаут из-за COVID-19, Deftones работали над своим девятым альбомом — и первым с Дэйтом с 2003 года. Сессии проходили как в старые добрые времена. Конечно, когда на горизонте маячит новый альбом, всегда возникает вопрос: «Похоже ли это на “White Pony”?» Оглядываясь назад, на тот третий альбом, все участники группы понимают, насколько важно осознавать, что тот успех повторить совсем не просто.

Эйб Каннингем:

— Мы только закончили этот новый альбом с Терри, и надо понимать — мы не работали с ним в течение достаточно долгого времени. Когда мы обсуждали, как его записывать, то упомянули, что использовали клик-треки, накладывая черновые гитары.

Терри посмотрел на нас и сказал: «Вы можете делать это, если хотите, но вы сами-то знаете, что собираетесь сделать? Вы пойдете туда и будете играть так, как всегда — все пятеро — вместе, без всяких там клик-треков».

И мы сделали это! Мы такие: «Вау, чувак, мы можем сделать это!» Это было внушительное подтверждение.

Терри Дэйт:

— Я поражен тем, что группа может создавать то, что по сути является их десятым альбомом, и при этом сидеть все вместе в одной комнате, не убивая себя.

Мы были как семья с середины 90-х годов. Даже когда они уходили и работали с другими людьми, мы всегда оставались на связи. В отношениях не было никакого разрыва. Я считаю их моими братьями. Независимо от того, что произойдет в любое время в прошлом или будущем, наши отношения будут одинаковыми.

Родлин Гетсик: 

— Это магия. Нет другой такой записи, и никогда не будет.

Фрэнк Мэддокс: 

— Я даже не могу сказать вам, сколько людей в группах признали его действительно оказавшим влияние на их воспитание и карьеру. Я очень благодарен за это и воодушевлен тем, что люди упоминают меня.

На данный момент вы не знаете, будет ли что-то круче. Вы можете создавать отличные обложки для групп, о которых никто никогда не слышал, и люди не будут говорить об этом. Мне повезло, что мое творчество связано с этой культовой записью. Конечно, мы могли бы поместить белого коня на обложку какой-нибудь группы, о которой вы никогда не слышали. Просто это было правильное место в нужное время.

Джона Матранга: 

— «White Pony» продолжает оставаться в живых, потому что он охуенно невероятен! Лично для меня каждая запись с тех пор по сути основывается на этой комбинации риффов и романтичных вещей. Если бы они выпустили эту запись в начале своей карьеры, я не знаю, оказала бы она такое же влияние.

Лорейн Али:

— Независимо от того, каким образом вы хотите переписать эту запись, Deftones сделали что-то совсем другое. Они рискнули и сделали то, что, вероятно, никогда бы не продали, и это случилось. Я не помню, чтобы кто-то пошел за ними и делал то, что делали они.

Эйб Каннингем:

— Это забавно, потому что для того, чтобы все сбить с курса, требуется одна маленькая деталька, и все может пойти совсем другим путем. У нас была интересная идея. Мы наконец-то почувствовали себя достаточно комфортно, чтобы добавить различные элементы и просто сказать: «Да пошло все к черту, давай пойдем этим путем и посмотрим, что получится». Я рад, что мы это сделали, и я думаю, именно поэтому мы существуем и по сей день.

Это маленькая лошадь, которая смогла. Она бегает свободно, но в наши дни немного стала старше. Это удивительная лошадь. Это мой маленький приятель. Именно этот альбом позволил нам быть тем, кем мы хотели быть, и подготовил нас к какой-то карьере.

Чино Морено:

— Нравится нам это или нет, но «White Pony» — это запись, которая нас определяет. Все встало на свои места.

Автор материала — Matthew Sigur. Оригинальный текст (англ.). 
Перевод — Алексей Агафонов. Перепечатка данного материала запрещена.